72.
Андрей Сутоцкий
(17.07.2006 02:58)
0  
Уважаемая Саша, я как давнишний поклонник Вашего дарования, рад приветствовать Вас своими стихами. Надеюсь на Ваш отклик и доброе сердце.
Здоровья, любви, цветов и бесконечных аншлагов.
Андрей Сутоцкий
СОСНОВЫЙ БОР
Гуляя с любимой в сосновом бору,
Я шелестом зелени с ней говорю,
Касаюсь любимой хвоёю древес,
Гляжу на Цветок мой глазами небес
И ветром прохладным целую её –
Любовью наполнено сердце моё,
И жажду свою утолит она мной:
Я буду её родниковой водой.
Волшебное царство косматых ветвей
И сосен и елей вручаю, я ей.
Я танцами гномов её веселю,
Народную песню задорно пою,
Пролившись закатом у ней за плечом, -
Энергией чувств я в любовь вовлечён…
Она мой бальзам для поющей души…
Дыши, моя милая, мною дыши.
СТАРЫЙ ДОМ
Ветхие доски – домишко неброский,
Мать говорит – тридцать пятого года,
В доме ковра молью тронутый лоскут,
Мебель, что вышла давно уж из моды,
Швейная техника – ''''Зингер'''', не меньше,
Спит, позабытая под покрывалом,
По полу шлёпают тапки приезжих,
Словно ещё по вагону устало.
Дом двухэтажный, соседи – две трети
Выходцы будут из прошлого века…
Слышно, как шлындают взрослые дети
Где-то за стенкой и ждут дискотеки.
Тихая мама сидит на кровати,
Очень больна и ходить, не способна,
Не пленена она этою, кстати.
Участью жизни своей неудобной.
Старый рефлектор натужился жарко, -
Но по квартире гуляет прохлада…
Кашель – отец подавился цигаркой
Смяв на бутылку остатки зарплаты,
Кошка Алиска сидит на буфете
Нюхая тайну фиалок цветную:
Скоро у кошки появятся дети
И по друзьям я их рассортирую.
Ветхие доски – домишко неброский,
Мать говорит – тридцать пятого года…
Томик стихов – ''''27'''' А.Сутоцкий,
Но да читать нам его неохота –
То ли не время, а то ли… не знаю,
Взяться за это не так уж и просто…
Завтра мы едем в деревню на остров,
Маму на остров с собой забираем.
В доме останутся тихие скрипы,
Мыши, грызущие кучки отравы,
В стареньких рамах осины и липы,
Долгий домашний антракт без заглавий.
Вот промяукала ветхая дверца
И тишина воцарилась в квартире.
Надо успеть ещё переодеться
И да хранит нас Господь, три – четыре…
ШАНГ-ОСТРОВ
Я пью этот воздух,
Тяну это время,
Ведь дал мне Шанг-остров
Сродниться со всеми,
Со всеми мирами
Сродниться сейчас:
Водой и ветрами,
Красой без прикрас
Тревожного леса,
Молчанья болот…
Герой этой пьесы
Опять оживёт –
И буду я снова
Вдыхать этот дух
Небес бирюзовых
И слушать лягух,
И слушать кукушку
В туманный рассвет,
Средь сосен-старушек
Цветы на букет
Искать для особой
Моей Натали,
С которой мы оба
От этой земли.
Я пью этот воздух,
Катаюсь по лугу,
Где вьются стрекозы
Средь листьев упругих,
Где конь одинокий
Скотину пасёт…
Какие дороги? –
Полёт и полёт!
Я пью этот воздух,
Тяну это время,
Ведь дал мне Шанг-остров
Сродниться со всеми,
Со всеми мирами
Сродниться сейчас:
Водой и ветрами,
Красой без прикрас.
Посвящается Софье Борисовне Вершининой
СВЯТАЯ СОФЬЯ
Насквозь пропитана Любовью,
Сидит Она, не хмуря брови,
Как будто Бог на облаках
И тяжкой жизни ткёт палитру,
Не подавая людям вида,
Что у неё болит рука.
С Тобой, Борисовна, спокойней,
С Тобой, злодей наш дух не тронет,
Ведь Свет Любви в Твоих глазах,
Прими от нас бальзам сосновый,
Чтоб воспарить над ночью снова,
Ты, человечная, могла.
Горят в печи дрова, что силы…
А ведь, когда-то Ты ходила
И под заботливой рукой
Земли участок был в порядке
И полыхали цветом грядке
И в доме царствовал покой,
И людям, Щедрая, навстречу,
Ты выходила с доброй речью
Ни в чём отказа не держа.
Прикрыв Завет ладонью тёплой,
В глаза врага, глядя без злобы,
Молилась Ты, моя душа.
Когда же боль забилась в теле
И Ты слегла на лон постели,
О чём просила Ты тогда? –
О дне, что с дочерью любимой
Тебя сольёт неразделимо,
Сокрыв печальные года;
О том, чтоб зло не расцветало
И нас в чертей не превращало,
И солнце лилось с высоты
Для всех, кто юн ещё душою
И не заманен сном грошовым –
О том всегда молилась Ты.
Не ходят ноги, но надежда
Не покидает нас, как прежде
И воля добрая жива –
Она Тебя сто раз поднимет,
Ведь неспроста святое имя
Протяжно шепчут дерева.
Прости, Борисовна, я грешен
И не закрыть мне этой бреши,
Но посидеть с Тобой позволь.
Ты знаешь всё о всех, Родная,
Моя монахиня святая
Превозмогающая боль.
Твоя кровать – частица мира,
А кружка с чаем – мёд потира…
Благослови на счастье, Мать…
Опять очисти нашу кровь Ты,
С Небес спустившаяся Софья,
В ночи способная летать.
ПРОЗРЕНИЕ
Прости мя, Господи, прости!
Мою, Ты душу отпусти,
Коль не отпустишь, буду я
Черней, чем чёрная земля.
И мне ответствует Господь:
''''Я не за тем тебе дал плоть,
Чтоб ты бежал меня, пойми, -
Её ты духу подчини.
А закалишь себя в аду,
То Я огнём в тебя войду
И станут дух и плоть твои –
Одним стремлением к Любви.''''
СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР
Холодок на листах. Ледяные ветра
Шебуршат, словно змеи в колючей траве.
Страшно хочется спать, иль сидеть у костра,
Иль стихи сочинять – можно даже во сне.
Воет северный друг, и всё кутаюсь я
Как дитя в одеяло верблюжье своё,
У судьбы лишь одно снисхожденье прося:
Чтоб, как можно скорее вернулось тепло.
Но встаю я и вновь берестою кормлю
С ночи всё ещё тёплую добрую печь
И руками огонь неуёмно ловлю
Не умея его удержать и зажечь.
Вон он, северный ветер, в квадрате окна, -
По движениям нервным холодных берёз
Мне его неподдельная сущность видна,
Это – смерти дыхание в спектре полос
Пробудившихся вдруг малахитовых дней,
Корневою природой вцепившихся в жизнь…
Но да, что там я тку, ведь Вселенной видней
Для кого и зачем расставлять падежи.
На веранду, с веранды и в северный дух
Я шагну продуваемый им до костей.
Вон мне машет лопатами листьев лопух,
Вон сарайка скрипит мне петлями дверей,
Рукомойник ворчливо гремит языком,
Что-то хлюпают волны о доски мостков, -
Видно все говорят и поют об одном…
Потерпите, друзья, раз порядок таков.
НОЧНАЯ САРАБАНДА
ДЛЯ ПЕЧИ С ГОРЯЩИМИ ДРОВАМИ
( РИСУНОК )
В избушке у печки сижу я с любимой
Бросая дощечки в огонь негасимый, -
Горите, горите дощечки мои
И нечисть гоните от нас с Натали.
В избе комнатушка – три метра на два так:
Комодик, печужка, стул, стол и кроватка.
Стремятся из печки огня языки
Схватить нас за плечи всему вопреки.
Ползёт за окошком нетёмная ночка –
Неслышно, как кошка и прямо, как строчка.
Читаю, читаю с любимою ночь…
Нам ночь эту, Боже, немного просрочь,
Чтоб это блаженство осталось подольше,
И тайна движений, и чувственность кожи,
И жар, что спадает на нас с потолка,
И весь этот сон, что не снится пока.
Горячую крышку, с печи отодвинув,
Бросаю неслышно берёзу, осину…
Задвижка открыта и тяга – вполне…
Гудит сарабанда печи в тишине.
Работой полезной дрова прогорают,
С трубою железной берёза играет –
Труба нашей печки над крышей, в листве,
И хлещет, и хлещет листва по трубе.
Вот угли за дверцей печной не мерцают,
Невидный дворец наш в ночи пропадает,
Реальность уходит от нас до утра –
Никто и не против… Давно уж пора.
ЖИВАЯ ПРИРОДА
Живая природа содержит сознанье,
Живое не может любить увяданье
И буйствуют краски и вечер красив,
А нет, так возьми и у духа спроси.
Прислушайся, слышишь, берёзы вздыхают,
Они наши мысли с тобою читают,
И видят, что мысли у нас тяжелы,
И то - что мы всё же немножечко злы.
Послушай-послушай – живые аккорды, -
Звучит даже то, что веками протёрто,
Звучит даже то, что не знает про звук,
Пока твоё сердце выводит – ''''тук-тук''''.
Живая природа границ не имеет.
Она, как и ты в одночасье стареет
И болью на зло отвечает всегда,
Ведь кровь – это, в сущности, та же вода.
Гляжу я на это живое движенье,
И тихо во мне возникает решенье,
И я понимаю, что каждый листок
Готов преподать мне разумный урок.
НАСЕКОМЫЕ
( философизмы )
Алый паучок
На лопате – ком земли
Чёрный-чёрный, залежалый,
А на нём, как властелин,
Паучок-малютка алый,
И неведомо ему
По каким таким законам
Я его в его дому
Поднимаю с этим комом.
Ну ты, братец, и чудной…
Что течёт в твоих сосудах?
Может дух Любви благой? –
Я не знаю, врать не буду.
Бесконечна для него
Эта маленькая грядка,
Где вгрызаясь в рыхлый ком
Он плетёт свою загадку.
Тельце прячет алый свет
От Всевидящего Ока,
Солнцем майским разогрет
Оплетает мягкий кокон
Тонким-тонким волокном
День прожив, а то и меньше
Не решая, что потом,
Страху смерти не подвержен,
Смысла в мысли не ища
И войны не разжигая,
Лишь прося чуток дождя
Жизнь паучью проживая, -
Знать, нужна она земле
И наверно Небу тоже
И оправданный вполне
Уползает алокожий.
Стрекоза
Ты что, несчастная, уснула?
Очнись, лиловая моя,
Иль ты ещё не отдохнула
На семь цветов любовь деля?
Забот твоих никто не видит
И не узнает никогда,
Скрипите, крылышки, скрипите,
Ведь всё равно лететь туда.
Твои глаза – сложнейший узел:
Наука бьётся – не понять, -
Мне очень хочется, клянусь я,
Планету ими увидать.
Но путь закрыт в твоё пространство
Для неуёмных дураков.
О, стрекоза, как ты прекрасна
Средь этих трав и стебельков!
Я так болтал с ней три минуты
Пока не грянул дождь с грозой
И вздрогнув вдруг, увидел тут я,
Что грезил с мёртвой стрекозой.
''''Земляной червь''''
Уж больно ты велик, приятель,
Мутант, по-видимому, ты,
А ведь, признаться, разлопатить
Я мог нещадно на куски
Тебя, возделывая грядку,
Но пожалел и обошёл, -
Да, что тебе моя лопатка,
Хоть ты пред нею нагло гол…
Регенерируя без боли,
Ты посмеёшься надо мной
И вот уже в земле вас двое:
Какой то стержень есть живой
В твоей природе примитива
По отношенью к смертным нам,
Но дух способен быть червивым,
Раз червь в угоду Небесам;
Эй, раб земли, сокрытый ею,
Проевший ткань бессчётных форм,
Давай, врывайся поскорее,
Чтоб не жалеть тебе потом.
ТИШИНА
Словно жизни лишена
Опустилась тишина,
Опустилась нам на крышу
Белым облаком неслышно.
Тише, тише, тишина –
Сна немого пелена.
Вот бесшумно шторы гладит
Ветер западный прохладный.
Время медленно течёт.
У печи усатый кот
Машет веером пушистым,
Белым-белым шелковистым.
Тише, тише, тишина
В зеркалах отражена.
Встали ходики – не ходят,
Статуэтки на комоде
Льдом фаянсовым блестят,
Да, вне времени молчат.
Тише, тише, тишина…
Вдруг заёрзал у окна
Жук зелёный неуклюжий
И
покой
в дому
нарушил…
НЕБО
Облака, словно краска, попавшая в воду,
Растворятся бесследно в лазури небес:
Чистота и порядок, - не то, что болото
Грязной жизни, где властвует подленький бес.
Эта синь, эта высь без конца и начала,
Цвет имея, не давит на нас ''''потолком''''
Дух природы людской, от земли отлучая,
Для того, чтобы мы не жалели потом.
И плывёт небосвод надо мною бесстрастно,
И манит, и зовёт оторваться на миг.
Я бы взмыл над землёй… Понимаю – напрасно,
Ведь науку ''''летать'''' я пока не постиг;
Не постиг я её, да и тело, признаться,
Всё сильней и сильней прилипает к земле;
Но душе – всё одно, - ей бы с Небом обняться;
Полетать бы душе – можно и на метле.
Что за дикая страсть заглянуть за пределы
Отведённые Богом, дана нам с тобой,
Если мы говорим, говоря не умело
И несёмся к чертям чуть живой голытьбой.
Ну, заглянем мы, да; Ну почувствуем что-то;
Холодок по спине пробежит сверху вниз,
А потом нас опять заарканят заботы
И прощай ''''запредел'''' под молчанье кулис.
Чем притуплено в нас это чувство полёта?
Что толкает людей проживать эту тьму?
Сами дайте ответ, если будет охота,
Только знайте, о вас всё известно Ему.
ПТИЦЫ
Птицы –
небесные жители,
птицы,
Время,
несёт вас над шариком вновь.
Сбыться,
должно обязательно сбыться…
Если
над птицами нет облаков;
Сбыться,
что мы загадали с тобою
Как-то,
в кафедральном соборе,
но
Снится всё это нам, милая….
Боли
Тянутся нитью на ''''веретено''''.
Птицы,
какие же лёгкие птицы, -
Это –
Полу земные дети;
Голос,
в котором Любовь струится
Чище,
чем что-либо на свете…
Здравствуй,
высокое Небо,
здравствуй!
Снова,
под куполом неба пенье
Лёгких, как воздух
друзей
пернатых
Громко зовущих
меня
к спасенью.
|
